ДОМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ
Чудотворные Иконы Божией Матери
Икона Божией Матери Всех скорбящих Радости (с грошиками)
Одной из святынь Санкт-Петербурга, всегда пользовавшейся особой известностью и почитанием не только в столице, но и во всей России, стала икона Пресвятой Богородицы, Всех Скорбящих Радости с грошиками. До революции она находилась в часовне Скорбящей Божией Матери на Стеклянном заводе, множество богомольцев ежедневно стекались сюда с усердными молениями к Царице Небесной пред Ее чудотворной иконой.
Икона Божией Матери Всех Скорбящих Радости была обретена одним из купцов Куракиных. Он увидел, как по Неве плывет икона, и когда она волной была прибита к берегу, купец Куракин принял ее, и она стала семейной святыней. «Пожертвована в часовню икона была купцом Семеном Ивановичем Матвеевым, в благодарность за чудесное спасение его от потопления. Однажды он в тихую погоду выехал на лодке из Петербурга на Ладогу. Внезапно поднялась буря, лодку опрокинуло волной, гребцы все потонули, сам же Матвеев, ухватившись за доску, долго носился по бурным волнам, отчаявшись уже в своем спасении. Когда уже силы совсем стали оставлять его, он призвал на помощь Божию Матерь, Всех Скорбящих Радости, честный образ которой, как особенно чтимая семейная святыня, получен был им от своей матери, происходившей из рода купцов Куракиных. Заступница Усердная услышала мольбу погибающего Матвеева и подала благовременную помощь. Подул боковой ветер, и доску с утопающим прибило к тому месту, где стояла Тихвинская часовня. Матвеев возблагодарил Владычицу небесную за свое спасение и пожертвовал в часовню родовой образ Богоматери».1
В 1888 году, 23 июля над столицей разразилась страшная гроза. Раскат молнии ударил в Тихвинскую часовню и проник внутрь ее так, что в ней начался пожар. Вскоре приехали пожарные и огонь потушили. Молния опалила в некоторых местах стены часовни, повалила некоторые иконы на пол и разбила денежную кружку, рассыпала бывшие в ней деньги. Когда стали выносить из часовни оброненные молнией и загрязненные во время тушения пожара иконы, то невольно с благоговением увидели, что икона Божией Матери дивно обновлена небесным огнем: потемневший от времени и копоти лик Богоматери просветлел, и к нему чудно пристали одиннадцать грошиков из разбитой молнией кружки для пожертвований. То обстоятельство, что Владычице Небесной угодно было обновить Свой образ и принять к изображению Своего лика именно самые мелкие медные монетки, напоминавшие ленты, удостоившейся особенной похвалы от Господа евангельской вдовицы,— все это невольно заставило увидеть в совершившемся не действие лишь одних естественных сил, а проявление через грозные силы природы всеблагого промышления Божьего о спасении человека. Народ приписал совершившееся всесильной деснице Божией и милосердию Царицы Небесной, Всех Скорбящих Радости.
Весть о дивном прославлении святой иконы небесным огнем, с быстротой молнии, облетела столицу. Массы богомольцев вереницами потянулись к часовне: больные, недужные, кликуши стали сходиться со всех сторон, в надежде получить исцеление, и многие возвращались совершенно здоровыми. Так, например, через месяц по прославлении святой иконы, к часовне был привезен крестьянин, совсем расслабленный, уже несколько лет не покидавший постели. Прослушав здесь молебен и приложившись, по окроплении святой водой, к иконе Богоматери, Всех Скорбящих Радости, он сам, без посторонней помощи, возвратился пешком домой.2 Неведомая дотоле Тихвинская часовня стала поэтому вскоре всем известною часовней Скорбящей Божией Матери. С раннего утра и до глубокой ночи местный приходский причт совершал молебствия пред святым образом Богоматери с грошиками, по просьбе отовсюду стекавшихся богомольцев. По тесноте часовенки свершали богослужение впереди ее, сначала просто под открытым небом, а потом под тиковым навесом, под которым могло поместиться хоть небольшое число молящихся. Все же остальные с обнаженными головами, с молитвой на устах, окружали часовню, часто опустившись на колени на голую землю.
С каждым днем число богомольцев все увеличивалось, так как весть о прославлении святой иконы из столицы стала распространяться по другим городам и селениям. Отовсюду стали прибывать люди разных званий и состояний, чтобы в усердной молитве пред чудотворной иконой излить Владычице мира свои радости и скорби, испросить себе благовременную помощь в бедах и благодатное исцеление в болезнях.
Вообще богатые и бедные, знатные и простолюдины, духовные и миряне, здоровые и больные, радующиеся и печальные,— все отовсюду и поныне притекают к Владычице Небесной, с благоговением повергаясь пред Ея чудотворной иконой. 13 марта 1893 года благоугодно было посетить часовню Скорбящей Божией Матери и чуткому к религиозным чувствам своего народа приснопамятному Царю Миротворцу Государю Императору Александру III вместе с супругой Государыней Императрицей Марией Федоровной и детьми Великой Княжной Ксенией Александровной и Великим Князем Михаилом Александровичем. Встреченные духовенством со святым крестом и водою, при пении тропарей «спаси Господи люди твоя»... и «к Богородице прилежно ныне притецем»... с благоговением коленопреклоненно молились пред чудотворной иконой Благочестивейший Государь и Его Августейшее семейство. Приложившись к Св. иконе, Их Императорские Величества соблаговолили принять от духовенства точную копию с чудотворной иконы и семь маленьких образков Богоматери на память о посещении той часовни, в которой в их царствование совершилось дивное прославление Святой иконы и много чудесных исцелений.
В С.-Петербурге, у церкви Введения во храм Пр. Богородицы, на Петербургской стороне, проживало благочестивое купеческое семейство Грачевых. Отец Константин Петрович Грачев, биржевой маклер, был русский по происхождению и православного вероисповедания, а мать Александра Петровна, урожденная Граф, была немка лютеранского вероисповедания. В 1876 г. она приняла православие, по глубокому убеждению в его истинности. Спустя два месяца, по присоединении к православию, а именно, 3 декабря 1876 года, у нее родился сын, которому дали имя Николая в честь Святителя Христова, празднуемого церковью 6-го декабря. Радость родителей о рождении сына была омрачена необыкновенной слабостью младенца. Некоторые приписывали это волнению матери при присоединении к православию, другие же болезненность ребенка считали наказанием от Бога за измену ее вере предков. Много скорби и печали перенесла мать, страдавшая за своего сына, который, несмотря на старания лучших врачей столицы, рос слабым и больным ребенком: до 5 лет не ходил, перенес много детских болезней и все в очень тяжелой форме. Глубоко верующая мать не падала однако духом, она утешала себя надеждой на помощь Божию, уповая, что и к ее бедному страдальцу относятся слова Спасителя: ни сей согреши, ни родители его, но да явятся дела Божии на нем (Ин. 9, 2, 3).
В 1886 году почти одновременно скончались родители Николая, отец— 18-го октября, от водянки, а мать— 1-го ноября, от чахотки. Девятилетний мальчик остался на попечении единственной сестры девятнадцатилетней благочестивой девицы Екатерины. Слабый организм ребенка не вынес горя раннего сиротства: в день похорон матери с ним был первый тяжелый припадок эпилепсии. Припадки стали повторяться, болезнь с годами все более и более ухудшалась: к эпилепсии присоединилась Виттова пляска. Во время припадков он постоянно подергивался и надувался, истерически рыдал, его ломало, изгибало, подбрасывало иногда на пол-аршина, сбрасывало со стула, с кровати. Тело его принимало такое неестественное положение, что можно было усомниться, есть ли у него кости. Благочестивая любящая сестра его употребила все возможные средства к его излечению, и все они были напрасны. Вот что писала она приснопамятному архимандриту Игнатию о лечении больного брата. «Ранее других докторов, лечил брата доктор Никифоров, директор Дома призрения душевно-больных Императора Александра III. Он нашел у брата неправильное развитие мозга, прописал ему ванны и ледяные компрессы на темя: но, не видя улучшения, я обратилась к доктору Маляревскому. В то время, в начале 1887 года, у брата появилось подергивание, надувание щек и припадки, хотя очень редко и без потери сознания. Он назвал его болезнь гистероэпилепсием и обратил внимание на неправильность черепа; он заставлял Колю удерживаться, но от болезни не удержишься. Пролечив более года, я отдала брата к нему в лечебницу, где он и был с 3 мая по 28 июня. По некоторым соображениям, я взяла его обратно; болезнь его ухудшалась; его сбрасывало со стула, с постели, подбрасывало на пол-аршина, изгибало, тело его принимало столь неестественные положения, что я сомневалась, существуют ли у него кости. Осенью 1888 года я обратилась к Бадмаеву; он считал его болезнь нервною слабостью и обещался вылечить: действительно после семи месяцев наступило улучшение, но это было лишь временно. Осенью 1889 года я обратилась к профессору Чечотту; он нашел неправильность черепа, обещал не излечение, но лишь облегчение болезни. Невидя улучшения, я обратилась к гемеопатии. Доктор Адамсон, испробовав несколько лекарств, тоже обратил внимание на неправильность черепа и решил, что его болезнь неизлечима: «кость, череп никто излечить не может. Состояние его ухудшилось: было постоянное головокружение, ломанье, дерганье и изредка припадки.
В посту поехала я с ним к профессору Быстрову; он потребовал отдать брата в клинику, на что я не согласилась, а иначе он не взялся его лечить. По собственному желанию, я поехала с ним в Ревель, предполагая, не принесет ли ему пользы морское купанье; там его осматривали доктора Ганзен и Ландейзен; последний прописал ему через день теплые ванны в 27°. Несмотря на постоянное лечение и самый тщательный уход, припадки падучей учащались с каждым днем, со Святой они повторялись ежедневно.
В июле месяце, во время припадка он разбил себе голову, с того времени он стал во время припадков сильно кричать, заговариваться и обладал такой силой, что я поспешила вернуться в Петербург, желая поместить его в какую-нибудь лечебницу, но все мои хлопоты были напрасны; никуда его не принимали: в больницу душевно-больных его не брали по малолетству, а детской подходящей больницы нет. Тогда я обратилась к профессору Мержеевскому. Он отнесся особенно внимательно к болезни брата, вошел в мое положение, но многого обещать не мог. Несмотря на его столь известную опытность в нервных болезнях, все его старания были напрасны, облегчить страдания брата наука не могла. Профессор Мержеевский тоже обратил внимание на неправильность черепа, констатировал припадки эпилепсии и психические припадки двойственного сознания.
13 ноября 1890 года у брата отнялись ноги, а 25-го — руки; он был не в состоянии принимать лекарства, которые я и оставила. Советовали положить в клинику, но мне слишком тяжело было расстаться с ним, тем более что я уже убедилась в бессилии науки в борьбе с ужасною болезнью. Страдания брата усиливались с каждым днем: припадки повторялись по 6—8 раз в сутки. К концу 14 года своей страдальческой жизни он совсем ослабел: не мог более принимать пищи, припадки стали выражаться лишь слабыми подергиваниями,— казалось, все было кончено.
У окружающих, близко знавших мальчика и видевших его ужасные страдания,— ведь вся его жизнь была — одно страдание — невольно возник вопрос: к чему такие мучения, «кто согрешил, он или родители его?» Я сама, четыре года молившая Бога об его исцелении, увидя его, лежащего без рук, без ног, стала желать ему смерти, как единственного средства избавления от страданий. 27 ноября я пригласила своего духовного отца, протоиерея Введенской церкви Николая Перетерского для причащения моего брата, желая подготовить его в жизнь вечную. Но Господь судил иначе».3
В это время полного сознания немощи человеческой и безнадежного положения болящего Господу, дивному во всех делах Его, угодно было подать страдальцу Свою Божественную помощь. По напутствовании Св. Тайнами с часу на час ожидали отшествия несчастного туда, где нет ни болезней, ни печалей, ни воздыханий. Но сам страдалец не терял упования на помощь свыше и на продление своей жизни; усердно молился он Пресвятой Богородице, Всех Скорбящих Радости, и Святителю Николаю Чудотворцу пред их святыми иконами, из коих первая особенно чтилась, как родовая святыня.4 Теплое моление вознес он Всевышнему Богу и Пречистой Богоматери, при наступлении дня своего рождения и 15-го года жизни.
Настало 3-е декабря 1890 года. В ночь бедный исстрадавшийся мальчик чувствовал себя так худо, как никогда. С ним в час ночи случился припадок, окончившийся лишь в 7-м часу утра.
Совершенно обессиленный лежал он на своей постели. Глаза закрыты — и вдруг, какой-то яркий луч света озаряет их. Невольный ужас охватывает мальчика. «Пожар!» — «как быть» — «как спастись?» — мелькнуло у него в голове. Одно мгновение и сквозь этот свет он слышит свое имя «Николай» и видит он Царицу Небесную, Святителя Николая, Святителя в белом клобуке, с крестом, двух ангелов — и за ними сонм святых. «Николай» — продолжала Царица Небесная — поезжай в часовню, где упали монеты, 6-го декабря ты исцелишься, но ранее никому не говори».
Видение скрылось. Тихая радость воцарилась в душе мальчика, глаза заблестели надеждой.— Ведь скоро и 6-е декабря, и Николай просит свою сестру свезти в часовню, где святая икона с грошиками. На сестру эта просьба производит тяжелое впечатление. Ей кажется, что эти просьбы, это радостное состояние есть только последний, предсмертный подъем сил, мечта умирающего — и она не знает, что и как ей сделать. А мальчик не перестает просить, к его просьбам присоединяется просьба прислуги и ее справедливые доводы: «он умрет, а вы будете скорбеть, что не исполнили его последнего желания». Сестра дает свое согласие.
Настало 6-е декабря — день ангела больного. Больших трудов стоило одеть больного, снести его, разбитого параличом, и довезти до часовни с чудотворной иконой Всех Скорбящих Радости. Путь далекий (верст 9—10); по дороге с больным случился два раза припадок. В часовне, куда его внесли на руках и положили пред Св. иконой, припадок опять возобновился. Во время чтения Евангелия конвульсии стали ослабевать, больной пришел в сознание, но был так слаб, что казался умирающим; сама сестра, по ее словам, в эти минуты молилась не об исцелении или уменьшении страданий брата, а только о продлении его жизни еще на один час, чтобы живого довезти обратно до дома. Запели кондак «Не имамы иныя помощи». Чужие люди подняли больного, недвижимого отрока и приложили его к чудотворному образу
Богоматери; лишь только болящий отрок приложился к Св. иконе, как почувствовал себя здоровым, крепким: перекрестился недвижимой дотоле рукой, подошел к священнику, вновь перекрестился, приложился к Св. Кресту и отошел, чтобы не задерживать молящихся. Сестра хотела поддержать его, но он отстранил ее, сказав: «не надо, Катя, не держи меня, благодари Бога, я исцелен».5 Благоговейный трепет пред всемогуществом Божиим и горячая благодарность к Царице Небесной преисполнили сердца очевидцев чуда, которые, видя тяжкие страдания отрока, со слезами молились об облегчении его мучений. Посыпались отовсюду вопросы к исцеленному и его сестре: кто они, давно ли началась болезнь, где живут? и т. п. Исцеленный и его сестра так были подавлены полнотою радости, счастья и благодарности к Господу и Пречистой Деве, что не в силах были тогда что-нибудь сообщать о себе. Слезы радости и благодарности, от коих не могли удержаться исцеленный и его сестра, были ответом тогда на все расспросы о них. Больной отрок еще раз подошел и приложился к чудотворному образу и без посторонней помощи вышел из часовни и уехал с сестрой домой.
Спустя короткое время после исцеления отрока Николая Грачева и Егора Федорова, а именно 17 февраля 1891 года, в Скорбященской часовне пред чудотворною иконою Богоматери исцелилась от неизлечимой болезни жена мещанина г. Красного Холма, Тверской губернии, Вера Белоногина. Муж ее Иван Никифоров Белоногин служил писарем на фабрике Торнтона, на правом берегу Невы, против Импер. Фарфорового завода. Здесь он квартировал во 2 этаже заднего корпуса в кв. № 38. Сама же Вера Белоногина жила на родине, в Красном Холме. Там около пяти лет она мучилась грудными болями, опухолью и поранениями горла. Местные врачи в Красном Холме — Попов, Мясников и Криденер — употребляли все свои знания и искусство, но ничем не могли ей помочь: В. И. Белоногиной делалось все хуже и хуже.
Наконец дело дошло до того, что она совсем лишилась голоса, стала говорить шепотом, да и то с большими усилиями, так что ей приходилось объясняться мимикой. Тогда вышеупомянутые доктора пришли к такому заключению, что Белоногина страдает неизлечимою болезнью легких, и хотя все еще и продолжали лечить ее в течение 5 с половиной лет, но совсем безуспешно. У больной наконец пошла обильно кровь из горла, после чего она доживала, казалось, последние дни своей жизни. В таком безнадежном состоянии здоровья приехала 26-летняя молодая женщина в Петербург к мужу своему. Он ужаснулся, увидя страдания больной, и всеми мерами старался облегчить ее положение.
Первым долгом обратился он к земскому врачу Караваеву. Тот, осмотрев больную, посоветовал отправить ее в клинику, что и было исполнено. В клинике ее исследовали известные доктора: профессор Симановский и доцент Никитин. Они, как и Краснохолмские врачи, признали, что у Белоногиной чахотка. Началось лечение, но опять безуспешно.
В конце концов они заявили мужу ее, что больная безнадежна, и что хотя ее жизнь и можно поддержать, но во всяком случае голос потерян ею навсегда.
И так вся надежда на земную помощь у больной отнята, она уже знала, что недолго продлится ее существование на земле, что вскоре она должна будет покинуть этот мир и оставить после себя мужа и сирот, своих детей. Все, повидимому, было для нее потеряно; оставалась, только единственная надежда на одного Врача Небесного.
Много тогда слышала больная о чудотворной иконе Скорбящей Божией Матери с грошиками и о чудесах, совершаемых при ней: она решилась просить помощи у Заступницы рода христианского. Пришла в часовню и попросила отслужить молебен об исцелении болящей Веры. Помолившись, Вера Белоногина вернулась домой, к своему прискорбию, не почувствовавши ни малейшего облегчения.
— Это, вероятно, потому, говорила она впоследствии, что я не особенно верила тогда в возможность исцеления моей тяжкой болезни.
Все же она продолжала дома усердно молиться, а особенно с того времени, как дошел до нее слух о мгновенном исцелении тяжко страдавшего припадочного отрока Николая. Вера «в Божие милосердие стала у нее крепнуть и переходить в уверенность, что Господь сжалится и над ней несчастной, и что дети ее не останутся сиротами. Горячо молилась она Пресвятой Богородице и Святителю Христову Николаю Чудотворцу с упованием на всесильное предстательство их у престола Всевышнего Бога. Надежда ее не осталась напрасной: Господь сжалился над несчастной.
Под самое утро 10 или 11 февраля 1891 года, когда она находилась как бы в дремоте, явился ей седенький старичок, без клобука, в черной рясе, подпоясанный кожаным поясом; этот согбенный старец был лицом очень похож на Святителя Николая Чудотворца, как его обыкновенно рисуют на иконах.
— И такой он был из себя хороший, вспомнила потом Вера Ивановна, что все бы на него так бы глядела и глядела.
Старец приказал ей сходить и помолиться в часовне пред иконою Скорбящей Божией Матери и прибавил: «у тебя будет и голос». Затем видение скрылось. Обрадовалась больная видению, но боялась, не было ли все это лишь простым сновидением. На другой день видение повторилось, и явившийся старец вновь приказал ей идти молиться пред иконою Богоматери.
После вторичного явления святого старца, не было уже никакого сомнения в том, что молитва больной была услышана Владычицей Небесной, и что Она, Пречистая, Сама посылала одного из святых угодников оповестить ее.
Обрадованная Вера Ивановна рассказала знаками о видениях своему мужу, прося его идти вместе с ней в часовню, где находится чудотворная икона Скорбящей Пресвятой Богородицы. В ближайший воскресный день, 17 февраля 1891 года, Вера Ивановна с мужем своим и еще с одним знакомым, сослуживцем мужа, крестьянином Димитрием Чистяковым, отправилась в часовню и попросила священника отслужить молебен пред чудотворной иконою о болящей Вере. С глубокой верой и надеждой молились Белоногины Царице Небесной: к концу молебна, когда по прочтении Евангелия запели кондак «Неимамы иныя помощи, не имамы иныя надежды...», больная почувствовала, что она совершенно стала здорова, и что потерянный голос вновь возвратился к ней.
Чувства благоговейного трепета пред всемогуществом Божиим, радости и благодарности к Владычице мира до того преисполнили душу исцеленной, что она ничего не сказала ни священнику, ни сопровождавшим ее. Молча возвращалась она домой, так что муж и знакомый его и не подозревали, какое счастье, какая радость на душе их спутницы.
Только по возвращении к себе на квартиру, исцеленная обратилась к мужу и громко, совершенно ясным голосом, произнесла:
— Ваня, я совсем здорова!
Трудно объяснить, какое потрясающее впечатление произвело это чудесное событие на семейство счастливых Белоногиных и на их знакомых.
16-го апреля 1893 года в часовне, находящейся около Императорского Стеклянного завода, пред иконой Скорбящей Пресвятой Богородицы, произошло чудесное исцеление хронически больной женщины, крестьянки Костромской губернии, Кинешемского уезда, Рябковской волости, деревни Биконосова Агнии Егоровны Розановой.
Агнии Розановой в настоящее время 24 года.6
Тринадцать лет тому назад Агния, одиннадцатилетняя девочка, жила со своей матерью у старшей сестры в городе Судиславе, где та содержала модную мастерскую... Однажды, проходя с утюгом в руках по лестнице, она оступилась и скатилась с вышины пятнадцати ступеней. Это падение самым гибельным образом повлияло на здоровье девочки: у нея образовалась какая-то странная болезнь, в роде пляски Св. Витта... Во время ходьбы она вдруг начинала делать совершенно непроизвольные прыжки из стороны в сторону, в разговоре иногда «замирала» с открытым ртом, судорожно размахивала руками и проч. и проч. Ко всему этому скоро присоединились припадки падучей болезни столь частые, что в продолжении суток их бывало иногда до сорока.
Началось лечение... Сначала оно производилось в городе Судиславе, затем в соседнем городе Буе и только через два года принесло видимые результаты. Однако результаты эти были не особенно утешительны: правда, припадки и «пляски» прекратились, но вместо них на девочку начал, по простонародному выражению, «находить столбняк»... Агния могла по нескольку часов, не шевелясь стоять или сидеть на одном месте, могла сохранять в течение очень долгого времени совершенную неподвижность мускулов лица и тела... Это заметила старуха, нянька Агнии, и вообразив, будто «ребенок скучает», пожелала развлечь его. Она завернулась в белую простыню и, когда Агния стояла посреди комнаты, бросилась ей под ноги. Припадки падучей болезни моментально возобновились.
К этому времени скончалась мать Агнии, и девушку отправили в Петербург к другой сестре, имевшей здесь где-то в больнице место фельдшерицы. Сестра Агнии, через год после ее приезда, скончалась. Тут начинается целый ряд «болезненных» мытарств несчастной Розановой... Передать их все подробно невозможно: достаточно только сказать, что у нее два раза был паралич обеих половин тела и, кроме того, еще отнимался язык, так что около 8 месяцев она не могла сказать ни слова... Последние два года она провела в больницах: сначала в Мариинской, где ее лечил доктор Р-н, затем в Петропавловской... В Петропавловской больнице она случайно познакомилась с г-жей Грачевой, сестрой мальчика, получившего исцеление от иконы Божией Матери на Стеклянном.
Г-жа Грачева посоветовала Розановой поехать туда же и усердно помолиться, и Розанова поехала...
Эту часть рассказа мы передали со слов Розановой, которую видели лично в квартире весьма уважаемой особы г-жи М..., присутствовавшей при нашем свидании с исцеленной.
Далее будем уже продолжать словами Розановой.
— Поехала я из больницы с сиделкой... Сначала я чувствовала себя очень хорошо, но потом, садясь в вагон конножелезной дороги у Николаевского вокзала, начала жаловаться своей спутнице на легкое головокружение... «Выйдемте»,— говорит она мне: «ведь, если с вами начнется припадок, вы перепугаете всех пассажиров...» «Нет,— говорю я,— пусть будет, что будет... Бог не без милости — Он меня поддержит... Едем непременно...» Поехали... Чем ближе мы подъезжали к часовне, тем все хуже и хуже мне становилось, а когда мы приехали на место, то я едва могла выйти из вагона с помощью сиделки и какой-то доброй старушки... Как я вошла в часовню, как подошла к образу Владычицы — не помню... Мне уж после рассказывали, что я без чувств упала у самой решетки пред образом, да так и осталась лежать... При этом у меня вдруг почернела левая рука... Лежала я так до чтения Св. Евангелия... Как только священник начал произносить святые слова, рука у меня стала белеть (это я все говорю с чужих слов) и, наконец, приняла обыкновенный цвет, а сама я вздохнула, открыла глаза и сразу почувствовала себя так легко, как будто бы с меня сняли какие-то тяжелые вериги... Я поняла, что совершенно здорова, что я могу так же ходить и говорить, как и другие... Нужно ли вам описывать мою радость? Как сильно я должна была благодарить Владычицу за совершенное надо мною чудо!.. После тринадцати лет нечеловеческих страданий, я теперь, наконец, могла вздохнуть спокойно. Спустя несколько дней после своего исцеления, я служила благодарственный молебен у Спасителя, а вчера сходила во 2-й раз в часовню Скорбящей Богоматери и просила отслужить благодарственный молебен Царице Небесной за Ее неизреченное милосердие ко мне, несчастной ранее страдалице.
Много и других чудесных исцелений совершилось и по ныне совершается у чудотворной иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радости с грошиками, которая стала Заступницей и Целительницей всех болящих, скорбящих и страждущих Петербурга и всей земли русской к ней притекающих. Ныне чудотворная икона Божией Матери Всех Скорбящих Радости с грошиками находится в Свято-Троицкой церкви («Кулич и Пасха»).
ТРОПАРИ
Божией Матери Всех Скорбящих Радости
1.
К Богородице прилежно ныне притецем, грешнии и смиреннии, и припадем, в покаянии зовуще из глубины души: Владычице! помози, на ны милосердовавши, потщися, погибаем от множества прегрешений, не отврати Твоя рабы тщы: Тя бо и едину надежду имамы.
2.
Не умолчим никогда, Богородице, силы Твоя глаголати, недостойнии: аще бо Ты не бы предстояла молящи, кто бы нас избавил от толиких бед; кто же бы сохранил до ныне свободны: не отступим, Владычице, от Тебе: Твоя бо рабы спасаеши присно от всяких лютых.
3.
Всех скорбящих радосте и обидимых заступнице, алчущих питательнице, странных утешение, обуреваемых пристанище, больных посещение, немощных покров и заступнице, жезл старости, Мати Бога Вышняго, Ты ecu Пречистая, потщися, молимся, спастися рабом Твоим.
КОНДАК
Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычице, Ты нам помози: на Тебе надеемся и Тобою хвалимся: Твои бо есмы раби, да не постыдимся.
МОЛИТВА
ко Пресвятой Богородице
О, Пресвятая Владычице и Богородице, высшая херувим и честнейшая серафим, Богоизбранная Отроковице, Всех Скорбящих Радосте! подаждь утешение и нам в скорби сущим: разве бо Тебе иного прибежища и помощи не имамы. Ты едина ecu радости нашея ходатаице, и яко Матерь Божия и Мати милосердия, предстоящи у престола Пресвятыя Троицы, можеши нам помощи: никтоже бо притекаяй к Тебе посрамлен отходит. Услыши убо и нас ныне в день скорби пред Твоею иконою припадающих и со слезами Тебе молящихся: отжени от нас належащия на нас скорби и печали в сей временней жизни, не лишены же ны сотвори Твоим всесильным ходатайством и вечныя, нескончаемыя радости в Царствии Сына Твоего и Бога нашего. Аминь.
1 Чудотворная икона Пресвятой Богородицы Всех Скорбящих Радости. СПб, 1908, с. 8.
2«Север» за 1888 г. № 39. «Часовня у Стеклянного завода».
3См. статью «Чудо милости Божией» в Церк. Ведомостях за 1891 год в № 4, стр. 102 и 103.
4Икона эта с ризой, усыпанной крупным жемчугом, досталась Грачевым от их деда. Он при нашествии французов в 1812 году, спасаясь с семейством от врагов, зарыл эту икону в землю, а все остальное очень ценное имущество отправил из города на подводах. И что же? Все решительно богатство его погибло, только лишь одна икона, зарытая в землю, сохранилась для него ставшего тогда из богача совсем бедным человеком.
5См. книжечку «Зачем он страдал?» История возникновения Братства и приюта во имя Царицы Небесной, основанного архимандритом Игнатием, стр. 6—8, изд. Братства, 1901 г.
Церк. Ведомости за 1801 г. № 4, стр. 104 в ст.: Чудо милости Божией, и за 1898 г., № 32, стр. 1182—1185 в ст.; Церковь Б. М. Всех Скорбящих Радости, что на Стекл. в г. С.-Петербурге.
Это было в 1893 г.